Author Archives: xsi - Page 89

Обещал я @Artist. историю про проктолога, сел с утра рассказ писать и подумал, что обещание надо выполнять. Хотя три года ещё не прошло.

Николай Емельянович Николаев преподавал у меня хирургию. В 1986-м году он организовал проктологическую службу в Минске, был главным проктологом. Сейчас это кажется фантастикой. На дворе середина 80-х, космические корабли бороздят просторы, геморроя море, а проктологов, в крупной восточноевропейской столице, как класса нет.

— Поначалу ко мне никто идти не хотел, — рассказывал нам, своим студентам, Николай Емельянович. – Все говорили – фу, ковыряться ещё в таком месте. Мы же хирурги, элита. Теперь в очереди выстраиваются. Потому что специальность востребованная, оплачиваемая. Ну и смертность в нашем деле минимальная, что для хирурга тоже очень важно.

А ещё Николаев рассказывал нам истории. Придёт с операции, сядет опрос по заданному материалу делать, похихикает над неуклюжими ответами будущих эпидемиологов и начнёт сам рассказывать. С его опытом и юмором где-то в Минске явно вышла книга мемуаров, но я не нашёл. Поэтому, что вспомнил, то напишу сам.

Доктор, это вам

«В первый год работы отделения проктологии приходит ко мне пациент с жалобами на дискомфорт в этом самом месте. Приличный с виду человек, галстук, рубашка, туфли начищенные. Рассказывает подробно, как болит, где болит.

— Раздевайтесь, — говорю. – Смотреть надо.

Раздевается. Медленно, не торопясь. Брюки аккуратно на спинку стула, туфли шнурками внутрь, пятка к пятке. Жду. Тогда километровых очередей перед кабинетом не было. Можно было пациенту больше времени уделить. Наконец, разделся, лёг. Я перчатки надел, смотрю.

— Ой, — тонко говорит пациент.

— Что, больно?

— Нет-нет, продолжайте, — говорит пациент. И странно так мне улыбается.

Это сейчас вы все продвинутые, сообразили бы сразу. А в 80-е годы мы про это дело не знали вообще. В стране секса не было, какие уж тут геи-извращенцы. Слышу, пациент вдруг хрипло часто задышал, ну, процедура не из приятных, всякое бывает. Волнуется, наверное, стесняется. И проблемы-то я у него не вижу. При таких жалобах должны быть внешние признаки. А тут с виду всё в порядке.

— Одевайтесь, — говорю.

— Подождите, доктор, — умоляющим голосом говорит пациент. – Может, вы ещё посмотрите?

Вот тогда-то, несмотря на мою дремучесть, подозрения и появились.

Смотрю на документы, которые пациент принёс, а у него толстая папка. Тут и колоноскопия и прочие процедуры. И всё вокруг одного места. Вижу – беспокоит что-то человека, надо спасать.

И тут пациент всё-таки одевается, присаживается рядом, так доверительно толкает меня коленом и приглашает вечером в ресторан. Мол, доктор, мы же с вами свои люди, я же понимаю, чего вы в эту работу пошли.

И тут до меня дошло, как до носорога. Краска в лицо бросилась, руки от злости затряслись.

— Ах ты, — говорю. – Нехороший человек. У меня работы навалом, а ты тут со своими забавами.

Отправил его, короче, к специалисту другого профиля. Пациент оказался действительно сложный. Мало того, что гомосексуалист, так ещё с патологической тягой ко всяким медицинским вмешательствам. С ним потом долго психиатры разбирались.

Смотреть далее