Author Archives: xsi - Page 89

Давненько что-то я не баловал своих читателей традиционной историей из воспоминаний бывшего следователя прокуратуры. Честно говоря, то лень, то дела, то еще что. Да и первоначальный запал, который у меня был при выкладывании первых историй, как-то заметно поугас. Но истории у меня, конечно же, еще остались, плюс мне тут в комментариях напомнили про необходимость написания юбилейного двухсотого поста. Тем более, что скоро четыре года, как я тут обитаю. Про данный случай я хотел поведать еще пару лет назад, когда один мой более молодой коллега, узнав о том, что я тут выкладываю свои мемуары, сразу спросил: «А про отрезанную голову ты уже писал?». В общем, привет Сереге и вот та самая история. Внимание: очень длинно и сложно!

В традиционной истории все традиционно: вторая половина 90-х, я старший следователь сельской прокуратуры за Уралом. 20 июля, семь часов вечера, сижу один в конторе, энджоюсь сайленсом и подшиваю уголовные дела. Звонок из дежурки райотдела: «За тобой пошла машина, у нас в лесу около Обмоткино труп девушки без головы». Сайленс закончился, я взял дежурную папку и вместе со следственно-оперативной группой поехал на осмотр места происшествия.

Этим местом являлась опушка лесного массива, метров через двести от которой проходила асфальтовая дорога. Она вела от областного центра мимо деревни Обмоткино дальше, в другой район. С другой стороны дороги был дачный кооператив, причем не из старых советских садоводчеств с пятью сотками земли и одноэтажными избушками площадью не более двадцати квадратов, а новый, уже постперестроечный: участки по десять соток и дома уже двухэтажные. Труп был обнаружен практически рядом со стихийной свалкой, куда владельцы новых дач сбрасывали разнообразные мусор. Труп сверху был прикрыт хворостом, явно из этого же леса, и с дороги не просматривался. Обнаружили его случайно проходившие мимо дачники (мусор выбрасывали, сто пудов). Труп представлял собой тело молодой девушки, без одежды и без каких-либо телесных повреждений. За исключением одного: у трупа отсутствовала голова. Совсем. Она была отрезана, причем явно где-то в другом месте – никаких следов крови поблизости от трупа обнаружено не было. Впрочем, как и самой головы, а также чего-либо относящегося к этому делу.

Закончили осмотр уже затемно, вернулись в райотдел и узнали, что 18 июля вечером в дежурку обращался житель областного центра Золотухин с заявлением о том, что без вести пропала его племянница – Ирина Червоненко, студентка двадцати лет. Она приехала из другого города к ним в гости на каникулы, и 17 июля вечером сказала, что пойдет на дискотеку со своей местной подружкой – Еленой Стольниковой и вернется под утро. Но под утро Червоненко не вернулась, Стольниковой дома с ура тоже не было. Ее Золотухин отыскал только вечером 18 числа, и она сказала, что они ночевали на даче у местного парня – Андрея Трешкина. А Ира Червоненко ушла с дачи пешком под утро, и куда она делась, не известно.

Далее Золотухин установил, что в ту ночь на даче, помимо самого Трешкина, Стольниковой и пропавшей Червоненко, были еще два местных парня – Рублев и Копейкин. Обычные парни, лет двадцати двух-двадцати трех. Рублев и Копейкин были студентами, а Трешкин работал в небольшом автосервисе своего отца. Золотухин переговорил со всеми и все в один голос сказали, что утром, когда они проснулись, Червоненко на даче уже не было. Видимо, ушла до автобуса на трассе пешком. Ну и дача у отца Трешкина была как раз в кооперативе у деревни Обмоткино.

Короче, сразу было понятно, что наш труп – это труп Ирины Червоненко. Поэтому на следующий день, 21 июля, опера с утра пораньше выдвинулись по адресам молодых людей (ну и девушки Стольниковой, само собой), притащили их в отдел, где растащив по отдельным кабинетам, принялись составлять с ними беседы. Выходило так: приехали на дачу вечером на «Ниве» отца Трешкина впятером – сам Трешкин за рулем, Рублев, Копейкин, Червоненко и Стольникова. Выпили взятые с собой две бутылки водки, веселились. Девушки пили меньше. Потом водка кончилась, и Трешкин с Рублевым на «Ниве» поехали в город за добавкой. Но по дороге в городе их тормознули гаишники, составили протокол на Трешкина и угнали машину на штрафстоянку. Парней это не остановило, они таки купили еще бутылку водки, тормознули левого мужичка на тачке и доехали до поворота на дачи. Оттуда дошли пешком и сели пить по новой. Копейкин начал срубаться и ушел спать. За ним ушла Стольникова. Потом спать ушел Рублев, но это только по его словам, потому что Трешкин говорил, что он ушел спать раньше, а на первом этаже оставались Рублев и Червоненко. Далее Копейкин и Рублев сказали, что проснулись днем, девиц уже не было. Трешкин рассказал им, что с утра сгонял на попутках в город, пытался вызволить со штрафстоянки машину, но ему ее не отдали. Причем Рублев и Копейкин говорили, что утром их будила Стольникова и предлагала вместе с ней добираться до города, но они отказались. А сама Стольникова утверждала, что еще раньше утром ее разбудила Червоненко и тоже предложила идти на трассу и добираться до города на попутках, но Стольникова предпочла остаться, так как сильно хотела спать. Получалось, что с дачи Червоненко ушла своими ногами.

После этих допросов я перешел к процессуальному формализму: провел опознание трупа Золотухиным, допросил его самого и его жену, изъял у них личные вещи Червоненко и ее прижизненные фотографии, и так далее. В СМЭ по результатам вскрытия трупа мне о причине смерти толком ничего не сказали, мол надо ждать гистологию, а в идеале представить еще голову, и тогда картина прояснится. В райотдел я вернулся уже после обеда, и там узнал, что приезжали парни с «убойного» (отдела по раскрытию умышленных убийств управления уголовного розыска УВД области), которые забрали с собой Рублева и Копейкина. Они показались им более перспективными в плане работы, потому как были явно понаглей, чем тот же Трешкин. А вот Трешкина они как раз оставили местным операм, и с ним пока все осталось на прежнем уровне – делов не знаю и ведать не ведаю.

Пока я переваривал и обсуждал с нашими операми все эти новости, прошел звонок с «убойного»: по «мокрухе» колонулся Рублев и готов показать место, куда он выбросил голову. Надо срочно делать «выводку», то есть осмотр места происшествия с его участием. Через час прибыли «убойщики» и принялись снисходительно похлопывать наших местных оперов по плечам со словами «Учитесь сынки убийства раскрывать!». Привезенные Рублев и Копейкин оба тряслись, как листы сухие на ветру, а Рублев даже поклацывал периодически зубами. Я спросил его, готов ли он показать, где голова, и он подтвердил это. Тогда я быстренько его допросил в качестве подозреваемого, причем Рублев рассказал, что когда все на даче уснули в комнатах на втором этаже, он ушел вдвоем с Червоненко в лес прогуляться, и изнасиловал ее, а затем с целью сокрытия этого преступления перерезал ей ножом горло. Потом раздел труп и отчленил ножом голову. Труп оттащил к свалке, а голову, одежду и нож отнес в глубину леса, где выбросил.

Если честно, мне эта версия изначально представлялась не очень правдоподобной, и я сразу подумал, что после «выводки» сразу повезу Рублева на судебно-медицинское освидетельствование на наличие телесных повреждений. Но тем не менее мы поехали на «выводку». На месте Рублев явно путался в показаниях, не мог толком указать место, где у свалки лежал труп. Место же отчленения головы, как и саму голову, он нам так и не показал. Мы ходили за ним кругами по лесу, он говорил: «Вроде здесь. А может, не здесь. Не помню точно», и так часа четыре кряду. В конце концов я понял, что это явная лажа, прекратил осмотр и сказал, что я поехал в райотдел. Тем более, что уже начинало темнеть. На возмущение оперов с «убойного» тем фактом, что я даже не буду закрывать Рублева в качестве подозреваемого, я ответил, что на такую ересь подписываться не буду – доказа нет вообще никакого. Так что Рублева я отпустил. Что характерно на мой вопрос о том, имеет ли он какие-либо претензии к сотрудникам милиции, он ответил отрицательно. Кстати, впоследствии никаких заявлений от Рублева о применении к нему незаконных методов дознания не поступило.

Однако в райотделе, куда я прибыл уже ближе в полуночи, меня ждал новый поворот событий: наши опера показали мне явку с повинной по убийству от Трешкина. Получил эту явку местный опер по фамилии Грошенко, старый опытный сотрудник лет тридцати семи, то есть по меркам «земли» практически пожилой. В силу преклонного возраста Грошенко сам уже почти не бегал ногами, а работал в основном в кабинете головой. Вот и в этот раз он сел с Трешкиным у себя в кабинете, налил чаю и начал неспешный разговор за жизнь. Разговаривали они в общей сложности часов шесть, и в итоге Трешкин сказал, что это он совершил убийство и даже собственноручно написал явку.

Согласно этой явке, когда все ушли спать, он остался с Червоненко наедине, и они по обоюдному согласию вступили в половую связь. Потом еще посидели, выпили водки и Червоненко стала говорить ему вроде бы в шутку: не боится ли он, что она заявит в милицию об изнасиловании? Они еще посидели, а когда начало рассветать, Червоненко засобиралась в город на попутках. Она сходила в комнату, где спала Стольникова, но сказала, что та остается, после чего пешком ушла с дачи в сторону дороги. Тут Трешкина перемкнуло на почве разговора о заявлении по изнасилованию, он догнал Червоненко почти у дороги, схватил ее руками за шею и задушил. Затем отнес труп подальше в лес и там забросал хворостом. Потом сам тормознул попутку, доехал до города, попытался забрать машину со стоянки, но ему ее не отдали. Тогда он вернулся на дачу, дождался, пока проснутся Рублев с Копейкиным, и вместе с ними потом доехал до города опять же на попутке. Вечером этого же дня он обратился к своему знакомому Четвертакову, у которого был «Москвич-412», и попросил у него машину, так как «Нива» была на штрафстоянке – мол, надо срочно съездить по делам. Четвертаков не отказал, и Трешкин на «Москвиче» уже затемно приехал в лес, нашел труп, раздел его, снял с трупа золото – серьги, цепочку и колечко. Затем большим обломком стекла перерезал мягкие ткани шеи, а позвоночник перерубил ударами обратной стороны молотка. Молоток и кусок стекла он прихватил с собой на даче. Потом завернул голову, молоток и часть одежды в платье, которое положил в багажник Москвича. Тело он дотащил до свалки, где опять же забросал хворостом, а сверток с головой выбросил в небольшой пруд по дороге в город. Сережки и колечко он выбросил в городе у одной автобусной остановки, а цепочку зачем-то оставил себе. Когда его доставили 21 июля в райотдел, то первоначально поместили на скамейку в фойе, где он выбросил цепочку за деревянное ограждение батареи отопления.

В общем, это выглядело вполне похоже на правду, тем более, что запросто проверялось. Я решил начать с осмотра фойе райотдела, где Трешкин выбросил цепочку. Когда мы с операми и Трешкиным спустились в фойе, там нас уже поджидали двое мужчин. Один оказался отцом Трешкина, а второй – адвокатом. Адвокат немедленно потребовал беседы со своим клиентом наедине, что и было ему предоставлено. Беседовали они минут десять, после чего Трешкин заявил, что вину он не признает и от дачи показаний отказывается на основании права, предоставленного ему статьей 51 Конституции.

Тем не менее, я тут же составил протокол задержания Трешкина по подозрению в совершении убийства Червоненко, допросил его в качестве подозреваемого (от дачи показаний он отказался), после чего препроводил в камеру. Больше разговаривать с ним смысла не было. Единственное, что я составил направление на судебно-медицинскую экспертизу Трешкина по поводу наличия у него телесных повреждений, которое отдал для исполнения конвою.

Потом мы в присутствии понятых сломали деревянную решетчатую загородку, отделявшую в фойе отдела батарею, и в пыли за батареей нашли золотую цепочку. Остаток ночи мы договаривались с дежуркой МЧС о выделении нам водолазов для осмотра пруда, и нам их пообещали. Как только рассвело, мы с операми и понятыми прибыли к пруду, туда же приехала и машина МЧС. Правда, водолаз был только один, но зато «тяжелый». Он хряпнул 200 грамм (традиция, видимо), одел свой скафандр и полез в пруд. Поднимался на поверхность он через каждые пятнадцать-двадцать минут, докладывал, что ничего не обнаружил и погружался снова. Пруд был относительно небольшой, метров пятьдесят в диаметре или около того. Бегая по его берегу в ожидании результата, я искурил с полпачки сигарет. Где-то часа через полтора водолаз вышел на поверхность, держа в руках сверток из ткани. Это было платье, и в него была завернута женская голова, молоток, плавки, бюстгальтер и босоножки. Не было куска стекла, но это уже детали. Главное, что слова Трешкина из явки с повинной подтверждались.

Была осмотрена территория у автобусной остановки в областном центре, где по словам Трешкина он выбросил кольцо и сережки. Нам опять повезло: мы нашли хоть и одну, но все-таки золотую сережку. При опознании жена Золотухина уверенно указала на цепочку и сережку как на вещи Червоненко.

Спустя время была получена судебно-медицинская экспертиза трупа Червоненко, согласно которой ее смерть наступила от сдавления органов шеи, не исключено что при удавлении руками. Отсечение головы от туловища произведено посредством рассечения мягких тканей шеи предметом с острым краем, не исключено, что осколком стекла. Перерубание позвоночного столба произведено несколькими ударами предметом с ограниченной ударяющей поверхность, к примеру, обратной частью молотка. Во влагалище трупа обнаружены сперматозоиды. По заключению судебно-биологической экспертизы, они могли произойти от Трешкина.

Вот, собственно, и все доказательства, которые были получены. Да, Четвертаков подтвердил, что давал Трешкину своего «Москвича», но тщательный осмотр багажника этого автомобиля ничего нам не дал: хозяин частенько возил в этом багажнике из деревни различное мясо, и выделить среди имевшихся там многочисленных биологических следов кровь человека не представилось возможным. Всякие мелочи, типа опознания молотка, платья и тому подобного, допросов гаишников и работников стоянки и так далее я не упоминаю. В принципе, о доказанности убийства можно было говорить запросто. Но, как обычно, все было сложнее.

Дело в том, что родственники убитой — Золотухины, которые были признаны потерпевшими (от родителей Червоненко было получено соответствующее согласие, так как жили они далеко) настаивали на том, что действия Трешкина надо обязательно квалифицировать по пункту «к» части 2 статьи 105 УК РФ — убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием. Мотивировали они это тем, что Трешкин явно сначала совершил изнасилование Червоненко, а уже потом с целью скрыть это преступление, убил её.

На уровне предположений можно было так рассуждать. Но у следствия не было ни одного доказательства факта изнасилования. Телесных повреждений на трупе Червоненко обнаружено не было. Кстати, и у Трешкина тоже. Одежда с трупа была целой, разрывов не имела. Анатомическое строение девственной плевы Червоненко позволяло совершение половых актов без нарушения ее целостности. В своей явке с повинной Трешкин ничего про изнасилование не говорил. В общем, кроме эмоций никаких объективных данных. Это была моя точка зрения, хотя с ней был согласен и прокурор района, и наш надзирающий зональник в прокуратуре области.

Поэтому уголовное дело по Трешкину пошло в районный суд по части 1 статьи 105 УК РФ (убийство без отягчающих обстоятельств) и 158 УК РФ (кража золотых изделий Червоненко). Интересно, что при предъявлении окончательного обвинения Трешкин от дачи показаний отказался, но вину признал частично.

Потерпевшие Золотухины писали на меня многочисленные жалобы, в которых говорили, что я неправильно квалифицировал действия Трешкина, не вменив ему изнасилование, и явно взял за это много бабла от его отца — владельца автосервиса. В суде они также настаивали на этой версии. В итоге судья районного суда не стал сильно заморачиваться, и вернул уголовное дело на дополнительное расследование с мотивировкой, что обвинение, предъявленное Трешкину, требует изменения в сторону ухудшения положения подсудимого.

Пришлось сидеть и выдумывать новую фабулу обвинения в изнасиловании, в традиционных мутно-юридических выражениях: в неустановленное следствием время при неустановленных обстоятельствах и тому подобных. Ну и проводить Трешкину судебно-психиатрическую экспертизу (она обязательно по преступлениям, за которые может быть назначена исключительная мера наказания). В итоге уголовное дело ушло в областной суд (а дела с ИМН подсудны ему) уже по изнасилованию, убийству с отягчающим и краже.

Трешкин был признан виновным в совершении этих преступлений, но в качестве наказания ему было назначено 12 лет лишения свободы. Поясню: по части 1 статьи 105 УК наказание от шести до пятнадцати, а по части 2 — от восьми до двадцати. Таким образом, хитрый областной суд назначил наказание в пределах санкции за простое убийство. Трешкин приговор не обжаловал, но его обжаловали потерпевшие, причем в Верховным суд, за мягкостью назначенного наказания. Однако срок Трешкину высшая инстанция не изменила. Насколько мне известно, он отсидел положенное и вернулся в город, где проживает до настоящего времени. Больше судим он не был. Чем Трешкин занимается сейчас, мне не интересно.

©

Рядовой инспектор ДПС из Нижневартовска прославился в начале июня прошлого года. Тогда он обнародовал записи со служебного видеорегистратора, на которых запечатлено задержание двух пьяных водителей, имевшее место еще летом 2015 года.

Один из них, сотрудник отдела правового обеспечения УМВД по Нижневартовску Артур Шарапов, соглашается «дунуть в трубочку», и прибор показывает 0,633 мг этилового спирта, что в четыре раза превышает заложенную в закон предельно допустимую погрешность алкотестера. Другой водитель, отвечающий за допуск пилотов к полетам врач местного аэропорта Сергей Бухаров, едва сумев на заплетающихся ногах дойти от своего внедорожника до машины ДПС, долго и безуспешно пытался уговорить инспекторов его отпустить. На обоих составили административные протоколы, которые Ласкин после смены передал начальству.

Однако спустя примерно полгода он узнал, что руководство решило «не давать хода» материалам, и оба водителя так и не были лишены прав.

Ласкин начал разбираться и даже написал весной 2016-го обращение Владимиру Путину и Юрию Чайке. Никакой реакции не последовало, и тогда инспектор решился на неординарный шаг и предал историю огласке. В МВД поступок «честного гаишника» явно не оценили и уволили его с формулировкой «за поступок, порочащий честь сотрудника органов внутренних дел». При этом никаких санкций к Шарапову, который попался на пьяном вождении, в МВД применять не стали.

«Что касается сотрудника полиции Артура Шарапова, которого они освидетельствовали на камеру, то, кроме записи видеорегистратора, нет никаких других доказательств его вины. Нет даже точных данных, что именно он находился за рулем: запись начинается уже в полицейской машине.

Учитывая, что с момента инцидента прошел уже год, привлечь его к ответственности не представляется возможным»

, — рассказывали «Газете.Ru» в местной полиции.

При этом фактами укрывательства нарушений заинтересовался местный СК, который возбудил уголовное дело по статье «Халатность», причем в отношении «неустановленных лиц».

В конечном итоге Ласкин, обратившись с иском о восстановлении на работе, выиграл суд, причем на днях вердикт первой инстанции подтвердил и Ханты-Мансийский окружной суд.

И это несмотря на то, что отменить решение городского суда требовали представители сразу двух ведомств — МВД и прокуратуры.

В беседе с «Газетой.Ru» восстановленный инспектор рассказал, что вновь вышел на работу сразу после суда первой инстанции, еще осенью прошлого года.

«Естественно, отношение начальства было соответствующим — тотальная слежка, тщательный просмотр видеорегистратора, им нужен был любой повод, чтобы придраться и дать взыскание, — рассказывает он. — Стоило кому-то из сотрудников поздороваться со мной за руку — и отношение к нему со стороны руководства становилось примерно таким же, также были взыскания.

В итоге мне влепили взыскание за то, что в служебной машине не было ремня безопасности.

При этом ее потом официально отремонтировали за счет МВД, казалось бы, я-то здесь при чем? Но когда очень хочется, то и это сойдет за повод. Все это очень обидно. В итоге я взял отпуск за 2016 год, потом вышел и немного поработал, а в начале года взял еще один, уже за 2017-й — у меня, как у участника длительных командировок на Кавказ, есть определенные льготы. Тем более что летом все равно уйти нельзя — там отдыхают особо привилегированные сотрудники. На работу планирую выйти 9 марта».

По словам инспектора, уголовное дело в отношении начальства расследуется очень вяло. «Я встречался со следователем, беседовали, но идет уже 10-й месяц, а меня все кормят «завтраками». Думаю, что им там очень не хочется кого-то наказывать, поэтому и волокита. Простой человек за такое давно бы сидел уже. А здесь вряд ли кого-то осудят», — отмечает инспектор.

Сам он после тяжбы с собственным ведомством задумывался об отставке.

«С такими командирами работать не хочется. Столько подлостей, столько мы тут натерпелись, ведь не я один тут страдаю, — говорит он. — Минимальную пенсию я уже заработал, но там деньги совсем небольшие. Многие поэтому и терпят все это из-за хорошей пенсии».

Ласкин уверен, что, если бы не СМИ, он бы окончательно лишился работы. «Просто надавали бы взысканий, уволили бы тихо без шума и пыли по отрицательным мотивам. И все дела. И потом никакой бы суд не помог. Но, конечно, когда стали писать все СМИ, они там задумались слегка о последствиях. У меня вообще вопрос: я выиграл суды, доказал свою правоту, но почему на мои обращения Путину, Чайке, Колокольцеву никто не отреагировал, почему не сделано никаких выводов, ведь даже этот Шарапов спокойно продолжает работать? Меня заставили в одиночку идти по всем инстанциям до конца».

«Газета.Ru» будет следить за дальнейшей судьбой «самого честного гаишника».

https://www.gazeta.ru/auto/2017/02/21_a_10537367.shtml#page3

©