Author Archives: xsi - Page 6

Может и не убил, может быть, ему каким-то чудом и удалось спастись. Но это вряд ли …

Ну, обо всем по порядку.

До того, как я его убил, Валера был работящим деревенским мужиком, с нормальной головой и руками, которые росли оттуда, откуда нужно. Ему на тот момент было чуть более сорока лет. Всю жизнь он прожил в селе, в 100 километрах от Красноярска, женился там, держал какое-то хозяйство, где-то работал, и иногда выезжал в краевой центр на строительные калымы. Через какого-то, из совместных знакомых-строителей мы с ним и познакомились.

Он работал у меня на нескольких объектах и зарекомендовал себя положительно со всех сторон.

Естественно, когда мы отправились в Сочи строить Олимпиаду, я позвал и Валеру:

— Поехали в Сочи, Валера. Олимпиаду построишь, денег заработаешь. Питание за счёт фирмы, проезд за счёт фирмы, жилье за счёт фирмы! Море, воздух и солнце за счёт природы! – агитировал я ценного сотрудника.

— Заманчиво, конечно, заманчиво. Я бы всей душой, но боюсь, меня жена с тещей не отпустят, — сомневался Валера.

— Что так?

— Они говорят, что там всех кидают. Не верят.

— Ну, ты же не первый раз у меня работаешь?! Знаешь же, что всё нормально будет. Сколько раз я тебя кинул?

— Да я-то в курсе, но теща говорит, что «прекрасно знает, как лохов прикармливают».

— Ну, смотри. Надумаешь, звони!

***

Мы уже отработали пару месяцев в Сочи, как раздался телефонный звонок.

Валера:

— Привет! Что, предложение по Сочи ещё в силе?

— Привет, Валера! Конечно, люди нужны. Ты что, уговорил жену с тёщей?

-Э-э-э, там долгая история, приеду — расскажу!

— Давай. Я сейчас в Сочи, ты приезжай к нам в офис, там тебе все расскажут и объяснят. Сдавай документы, подписывай договор и сюда. Билет на послезавтра мы тебе уже берем.

— Ок! До встречи.

— Пока, Валер. Жду.

***

Пока ехали от вокзала до Эсто-Садка, Валера поведал следующую историю:

«Нашла мне тёща в городе небольшой калым — косметический ремонт в офисе сделать. Съездил не место, глянул. Работы на неделю-полторы. Попросил 35 000 рублей — заказчики согласны, только работать попросили по вечерам, да по ночам, чтобы днем офис нормально мог функционировать. Взял аванс 5000 и две недели мотался по ночам в город, этот самый ремонт делал.

Закончил, жду заказчиков — сдавать работу. Приехали, всё посмотрели, всё понравилось:

— Всё отлично, Валера, нам нравиться. Спасибо! – одобрил ремонт директор и пожал мне руку.

— Ок, раз всё хорошо. С вас ещё 30000 рублей, мелочь всякую по дополнительным работам даже считать не буду. Наличкой рассчитаетесь или на карту скинете?

— Постой, постой, — удивляется главный, — какие тридцать тысяч? Тебе разве Маргарита Степановна ничего не сказала?

— Нет, при чем здесь Маргарита Степановна? Мы же договорились на тридцать пять тысяч, пять вы мне отдали, осталось тридцать, так что … — я начал догадываться, что тёща опять устроила какую-то аферу.

— Постой, Валера, не горячись! Я тоже не виноват, что ты не знал. Маргарита Степановна сказала, что всё с тобой решено! – тоже недоумевал заказчик.

После некоего разбирательства выяснилось, что тёща уже давно была должна этому человеку 1000 долларов — занимала, не известно уж на что. Долго не отдавала, а когда её допекли, сказала, что денег у неё нет, но, мол, зять у неё высококлассный отделочник, он может приехать и отработать эти деньги. Ремонт, например, в офисе сделать.

Со слов директора фирмы этот ремонт ему не очень-то был и нужен, но он уже давно знал Маргариту Степановну и понял, что это его единственный шанс хоть как-то получить деньги.

Вот так они и договорилась! Меня в курс она, естественно, ставить не стала, знала, что я ей по этому поводу скажу.

Сказать, что был злой как собака — ничего не сказать! Я ехал домой и всю дорогу думал, знала про этот тёщин трюк жена или нет?

Я заехал к себе домой, молча выложил инструмент, переоделся и собрался уже выходить

— К маме не ходи, — вдруг подала голос подозрительно молчавшая до этого жена, — она к тете Рите уехала на 3 дня.

— Ты всё знала про этот ремонт?

— Нет, она мне только сегодня рассказала.

«Врет, — понял я, — покрывает свою мамашу, в курсе с самого начала была. Опасается, чтобы я чего с психу не учудил».

— Передай, что матом скажу всё, что про неё думаю и заберу ноутбук, который я ей на юбилей подарил!

— Не ты, а мы, — осторожно попыталась парировать жена.

— Мы, но на мои деньги, — не дал я повода, усомниться в твердости своего решения, — месяц почти гараж в городе строил. Хотел машину отремонтировать, но «у мамы же юбилей» …

С женой скандалить не стал.

Я несколько раз ходил к квартире тёщи, но в квартире была тишина, и по вечерам свет не горел. Кот видимо тоже уехал к тете Рите. Жена ключ не выдавала, врала, что нету.

Теща гостила у тети Риты сначала три дня, потом ещё два, потом жена, видя, что я никак не остыну, шепотом, скрывшись на кухне, стала вести с ней длительные телефонные переговоры и скоро объявила мне, нервно брякая половником по стенкам кастрюли:

— Ладно, уговорил, вали в свои Сочи. Мама сказала, что хрен с тобой, пусть там тебя кинут как лоха! Извиняться ещё будешь!»

— И вот я здесь! – закончил свой рассказ Валера.

Я начал было подшучивать над ситуацией но, обычно веселый, Валера в этот раз юмора не поддержал …

***

Валера достойно отработал три месяца и собрался домой. На моё предложение поработать ещё, он отказался под предлогом, что, мол, «дел много накопилось». Даже попросил не покупать ему билет на поезд, а выдать деньги на руки. Он хотел добавить со своих и купить билет на самолёт, чтобы побыстрее добраться до дома. «Может жену хочет проверить?» — отчего-то подумалось мне.

Я рассчитался с Валерой, мы подписали акты выполненных работ, табеля и ведомости и пожали друг другу руки. В дверях Валера обернулся и, вскинув сжатую в кулак руку, весело воскликнул:

«Венсеромос! Но пасаран!»

Я улыбнулся в ответ и махнул ему рукой.

Еще через два месяца и мне потребовалось улететь на неделю домой — тоже накопилось дел, требующих моего личного присутствия.

***

В тот роковой день, часам к пяти вечера, в офисе оставался только я и инженер ПТО Николаич. Я сидел с документами, а Николаич за соседним столом, скрывшись за большим монитором, разбирался с какой-то тендерной документацией. Ничего не предвещало …

В коридоре раздался какой-то шум, дверь распахнулась и у нас в офисе, прямо сразу в центре, материализовалась женщина. Следом в дверь просочились две девочки-подростка и испуганно притулились возле входа.

Что собой представляла эта женщина?

Будь я писателем, я бы обязательно ввернул бы про: «есть женщины в русских селеньях», про «в горящую избу войдет», про «коня на скаку …», про «комбайн за хобот …» .

Но я не писатель, поэтому приукрашивать и кривить душой не буду — на первый взгляд, женщина была как женщина, обычная такая себе женщина. Сейчас даже и не вспомню уже, какая из себя и во что была одета. Было видно лишь, что слегка взвинчена и взволнована.

Но уже через десяток минут стало понятно по интонациям, по оборотам речи, по выражению лица, по мимике и жестам, что я очень сильно её недооценил. Для тех, кому приходилось общаться с мегерами, гарпиями, фуриями, гадюками подколодными и прочими гееннами огненными, могу сказать, что эта особа, собери мы из всех вышеперечисленных большой отряд, легко бы стала в этой шайке уважаемым командиром с непререкаемым авторитетом.

— Не ждали?? – не поздоровавшись, с приторной вкрадчивостью спросила женщина.

— Здравствуйте, вы по какому вопро …

— Не узнали значит?! – тем же вкрадчивым тоном, с нервным смешком,  перебила она.

— Извините, не узнал.

— Я Афонина!

— А-а-а …, — фамилия мне ни о чем не говорила. Женщину я точно видел первый раз в жизни.

— Я жена Валерия Афонина. Того, которого вы кинули! – тут она обернулась к девочкам и театрально вскинув руки, указала на меня. — Вот он какой, доченьки!

Я не сразу смог сообразить, о чём это она, не нашелся, что сказать в ответ на это бредовое и непонятное заявление. Валерина же жена поняла эту заминку по-своему:

— Что, думаете, кинули лошка деревенского и это вам так просто сойдёт с рук?! – она опять обернулась к дочерям, как бы ища поддержки и, пользуясь моей оторопелостью, завелась надолго, — что это такое творится? А? Четыре с половиной месяца человек отработал на вас за восемнадцать тысяч? Вы что, совсем стыд потеряли? Восемнадцать тысяч за четыре месяца, да на эти деньги кота не прокормить! А мне детей в школу собирать. Вы кого кидаете? Работяг безропотных кидать у вас совести хватает. Но не на тех нарвались! Не скроетесь от меня, я уже неделю вас тут караулю. Кучу денег уж проездила.

«Вот те на,- думаю, — замутил Валерыч историю, что же мне делать-то теперь с ним?»

Женщина расходилась всё сильней, в запале она переходила с «вы» на «ты» и обратно:

— Это каким же уродом надо быть, чтобы человека выпнуть на улицу без денег и без билета?! В чужом городе. Даже на билет обратный он не заработал?! Да сволочи вы! Я знаю, какой он у меня в работе: не пьет, без перекуров вкалывает. Ты не зыркай на меня, не зыркай! Не запугаешь, пуганые мы. Прокурора скоро пугать будешь. Или он тебя, скорее всего. Я это так не оставлю. И в трудовую инспекцию, и в прокуратуру и на телевиденье пойду. Ишь, ворьё, хапуги! Если деревенский, издалека, то и кинуть, думаете, можно. Сейчас, сейчас, скоро мамин знакомый начальник полиции из отпуска выйдет, мы вас в порошок сотрем!

«Ну Валера, ну чудак, это уже слишком, — думаю я про себя,- по прокуратуре-то вопросов нет, всё у меня с ним нормально оформлено: срочный договор, акты выполненных работ, подписанные с двух сторон ведомости и табель. А вот трудовая инспекция, если по жалобе приходит, то первым делом спрашивает: «А аттестация рабочих мест у вас есть? Нет?! Отлично, вот вам семьдесят тысяч штраф». Оно мне надо? Не мог меня в свои семейные разборки не втягивать».

Желание спасать Валеру малость подугасло.

— А что же сам Валера не приехал? – успел я вставить в монолог Афониной.

— Ты что, издеваешься? Совсем обнаглел? Думаешь, что если у тебя дружки бандиты, то и управы нет на вас? Да после прошлого раза, когда вы его по почкам били и на Енисей топить вывозили, он неделю плашмя на кровати пролежал! Что, думаете, запугали?! Хрен! Мы ещё и заявление на вас напишем, когда мамин знакомый начальник полиции из отпуска выйдет! Не смотри на меня так, не напугаешь! Я тебе не Валера, только попробуй, тронь, — и она обернулась к группе поддержки, — вон, дочерей в школу одевать не на что, а вы жируете на деньги простых работяг!

Из разрозненных кусочков её гневно-злобного монолога, у меня сложилась следующая картина: Валера приехал домой две недели назад без копейки денег. Рассказал, что четыре месяца работал, был выгнан на улицу без копейки денег, три дня бичевал на вокзалах, насобирал на билет и неделю добирался до Красноярска на перекладных, питаясь подножным кормом. И, якобы, когда неделю назад жена с тещей заставили Валеру съездить к нам в офис за деньгами, я вызвал каких-то «бандитов», которые ему отбили почки и возили на Енисей, угрожая утопить, если он и дальше будет требовать свои заработанные деньги!

Я нашел в, лежащем на столе телефоне, номер этого проходимца-страдальца и нажал на кнопку вызова. Прошло много длинных гудков — трубка безмолвствовала.

«Ссышь, — думаю, — Валерыч. Что же с тобой делать?»

— Записывай, записывай! Я не боюсь вас! – заметила женщина мои манипуляции с телефоном и истолковала их по-своему,- Завтра же заявление в полиции будет! Мы вам устроим весёлую жизнь. Правильно моя мама говорила, что вы простаков деревенских набираете, что бы их проще кидать было. Не на тех нарвались! Завтра же в полицию пойду!

«Не, ну не сволочь ты, Валера? Ну, это совсем ни в какие ворота. Иди ты в пень, — думаю, — покрывать тебя! Еще мне полиции не хватало. Даже не предупредил. Мог бы, по-порядочному, и позвонить, рассказать, попросить поддержать-помочь. А то выходит, что мы его кинули на деньги, бросили в Сочи без гроша в кармане и без билета, а потом ещё и били, угрожая утопить в Енисее! Разбирайся-ка ты, — принимаю я трудное окончательное решение, — со своим семейством сам!»

***

Я на кресле откатился от стола и нагнулся к ящику. Жена Валеры, поняв, что я сейчас достану из стола пистолет или дробовик и расправлюсь с ней и её детьми прямо здесь, резко замолчала, отскочила назад и, растопырив руки, заслонила грудью дочерей. Увидев в моей руке два листочка бумаги, она устыдилась своего испуга и снова начала с напором:

— Не нужны мне никакие расписки! Деньги давайте прямо сейчас. Знаем мы эти ваши обещания, нету вам веры никакой! И за билеты тоже, и за моральный ущерб, и проездила я к вам ещё сколько.

Не обращая внимания на её слова, я развернулся к стоящему за спиной принтеру, скопировал оба листа, а оригиналы убрал назад в стол. Афонина озадаченно примолкла. Я взял калькулятор, сложил цифры на обоих листках и крупно вывел суммы красным маркером.

Сначала женщина подумала, что я, как в американских фильмах, выписываю ей чек в банк и, опасаясь продешевить, опять завела:

— Какую вы там сумму пишете? Я должна проверить! А за моральный ущерб …

Я, так же молча, вышел из-за стола, обошел его, придвинул к столу два стула, сел сам и взмахом руки предложил ей присесть. Она, с опаской поглядев на меня и оглянувшись на дочерей, примостила свой могучий организм на краешек стула. Стул слабо скрипнул.

Несколько театральным жестом фокусника я положил перед ней два листика бумаги — «Табель учёта рабочего времени» и «Ведомость получения денежных средств».

— Это что? – немного хриплым голосом спросила женщина.

— Это документы! – злорадно ответил я и подчеркнул красным маркером заголовки, — Подписанные Валерой документы! Посмотрите внимательно.

***

— Что-о-о-о?! Сколько?! – за пять минут разобравшись в табеле, вскричала Афонина, — три месяца?!

— Да, да! Три месяца, девяносто дней. И ни днём больше! – обвёл я маркером цифру.

— А где же он тогда был?! – сначала взревела на меня эта фурия, но потом, начиная что-то понимать, сбавила тон. – Значит …

— Это мне не известно, — прервал я.

— А деньги?

— Вот и деньги, — я обвёл красным цифру на втором листочке, — всё до копеечки!

Минуты три женщина изучала цифры и присматривалась к подписи.

— Сколько?!!! – она аж привстала от волнения и переполнявшего её негодования, — Это?! Столько!

— Да, да, именно столько, — ровным холодным тоном подлил я масла в огонь.

— Скотин-а-а-а-а-а! — раздался тягучий протяжный полу вой полу стон, негромкий, но такой тоскливый и леденящий душу, что услышав его, известная собака с болот Гримпенской трясины обделалась бы жидким с ног до головы и ломанулась сдаваться в ближайший зоопарк, под защиту сторожа с ружьем, — Скотин-а-а-а-а-а!

От прозвучавшей в этом звуке ненависти мне стало не по себе. Я уже начал жалеть о своем поступке.

Смахнув одним движением со стола оба листка, Валерина супруга непостижимым образом дематериализовалась из кабинета. Через двадцать секунд, она влетела назад, схватила за руки остолбеневших от всего происходящего дочерей и, не произнеся ни слова, окончательно избавила нас от своего присутствия.

Я сел в кресло, откинулся и, шумно выдохнув, помассировал руками голову.

Николаич, не промолвивший за все это время ни слова, оторвался от компьютера и ровным (без единой капли эмоций) голосом констатировал: «Ты только что убил Валеру».

Ни спорить, ни обвинять, ни оправдываться не хотелось …

©

С утра бомбит. Позвонила знакомая, которая «плохо» развелась с мужем — ребенка оставили ему, и теперь с нее «сволочь» хочет получать алименты, и она хотела, чтобы я ей помогла устроиться на работу в свою организацию. А я точно знаю, что эта дамочка работать не может от слова «совсем», десять лет брака сидела дома, якобы вела хозяйство, а когда брак распался, стала жаловаться, что вся работа либо низкооплачиваемая, либо далеко от дома, либо надо переучиваться, а она не для того закончила без отличия устькукуевское ПТУ по специальности «смахивательница пыли мягкой тряпочкой».

Я хамлю людям только при крайней необходимости, поэтому вежливо соврала, что вакансий нет. Дамочка начала уговаривать подумать — может быть, можно кого-то «подвинуть». А поняв, что двигать мы будем только ее в направлении «иди отсюда», высказала мне, как я зажралась и не понимаю простых людей, которые сидят без денег и без «крепкого мужского плеча».

Вот тут меня и накрыло. Дамочка-то была просто послана нахуй, без объяснения причин, но я все утро не могла успокоиться. Обычно я даже без особого душевного жара презираю таких инфантильных баб, которые считают, что мужчина им должен, для которых найти постоянную работу — подвиг самопожертвования, а купить на свои деньги вместо норковой шапки что-нибудь полезное в дом — чудо самоотречения и серьезная заявка на нимб. И даже когда они начинают мне рассказывать, как я хорошо живу на всем готовом, — пофиг, нам друг друга все равно не понять. Но когда на меня орут за то, что я не люблю иждивенцев, — это уже перебор, товарищи.

Я вспоминаю, как в начале нашей совместной жизни муж мой, действительно, очень хорошо зарабатывал, я тоже не жаловалась на зарплату, поэтому тратила деньги направо и налево. Была таким классическим шопоголиком с запросами, сильно превосходящими мои возможности. А потом муж сильно заболел. В тот день с утра я поехала продавать свою старую машину и планировала в тот же день внести деньги за новую, но когда я уже стояла в дверях автосалона с деньгами и в радостном предвкушении, мне позвонили из больницы и сказали, что мужа увезли с работы на «скорой» в тяжелом состоянии.

Он ничего не мог есть, только требовал воды для питья и умывания, и я таскала ему пятилитровые бутыли каждый день, а также какую-то несъедобную, на мой взгляд, еду, потому что другую он не ел.

Стояла офигительная жара 2010 года, а под окнами моей квартиры, где мы тогда жили, началось поэтапное строительство жилого комплекса. Целыми днями в ста метрах от дома работала тяжелая техника (а у меня был первый этаж), по ночам на стройке кто-то орал и матерился, лаяли собаки, а воняло так, что открывать окна было невозможно, но и с закрытыми окнами в квартире было находиться просто нереально. Я пыталась спать на полу у входной двери — из подъезда немного тянуло холодком… И я понимала, что муж, вернувшись из больницы, в такой обстановке просто двинет кони.

Он еще до брака купил квартиру в ипотеку, и вот дом сдали, он получил ключи, но нам два года не хватало денег закончить ремонт. И я все, что получила от продажи машины, вложила в то, чтобы в рекордные сроки в квартире можно было жить. Когда деньги закончились совсем, провела «гаражную вечеринку», где распродала свою коллекцию фирменных сумок и аксессуаров. На вырученные деньги организовала перевозку обстановки и вещей на новую квартиру. Помню, что пришлось вытряхнуть даже нашу старую копилку, куда мы скидывали мелочь, чтобы не носить с собой — и за последнюю «Газель», перевозившую холодильник, телевизор и стиральную машину, я расплатилась наполовину монетками.

Когда муж вышел из больницы — похудевший до такой степени, что узники Бухенвальда рядом с ним ничем бы особо не отличались, он не сразу смог осознать, что мы теперь живем без машины и в другой квартире. Вот он лежит на диване в квартире на 12-м этаже, а ветер качает тюль на открытых окнах, и я думаю: «Какое счастье, что здесь можно свободно дышать». И вплоть до 2015 года мое счастье состояло из вот этих мелочей: муж поел не только овсяную кашу и протертый овощной суп — счастье. Он ночью просыпался от боли всего один раз, а потом снова смог уснуть — счастье. Он провел на сквозняке три минуты и не простудился — счастье. Меня приводило в отчаяние, что его здоровье стало таким слабым, что он заболевал, причем как-то особенно жестоко, с осложнениями, от всякой фигни, которую другие люди даже не заметят. Но мы нашли врача, который поставил его на ноги.

У мужа на тот момент была черная зарплата, и о том, чтобы получить выплаты за больничный, речи не шло. Он работал как мог, но зарабатывал во время нескольких лет своей болезни гораздо меньше. Моя неплохая зарплата уходила на оплату ипотеки и кредиток, с которых я потом вновь забирала деньги. И врала, врала, врала мужу, что у нас с деньгами все нормально, и если его мучает побочка от лекарства за 215 рублей, а не мучает от лекарства за 1800 — нет проблем, я пошла в аптеку, пусть он не переживает. А сама кредитку цап…

Долго, очень долго я ждала, когда он снова станет прежним. Когда мы сможем есть нормальную еду, а не безвкусную, пресную, сможем поехать в отпуск без страха, что в пути ему поплохеет, и нужно будет возвращаться, когда я перестану отнимать у него тяжелые сумки и наоборот, он начнет отбирать их у меня. И вот этот момент настал, муж вернулся к обычной жизни, к прежнему ритму работы, снова начал хорошо зарабатывать, постепенно нашел подработку, вторую, третью… Мы перестали ездить на металлоломе вместо машины, купили хорошую, платежи по ипотеке превратились в несущественную часть расходов. У меня снова появились дорогие вещи. Я перестала пользоваться кредиткой. Но я до сих пор не могу избавиться от привычки каждое утро спрашивать, как он спал и как он себя чувствует.

Поэтому когда какая-то нестроевая пизда, которая рассуждает «мужчина должен, а у меня лапки», начинает упрекать меня в том, что я не понимаю ее страданий, меня начинает немного потряхивать.

©